«Отдельные стихийные вспышки революционного характера». Как Алтай готовился к революции

Сегодня, 7 ноября, исполняется сто лет со дня октябрьской революции в Петрограде, в результате которой к власти пришли большевики. До сих пор не утихают споры о том, какую роль сыграли в истории страны те события, чего в них было больше – пользы или вреда, добра или зла.

Через 20 лет после революции случился «большой террор». Коснулся он и Горного Алтая. Один из идеологов борьбы с «контрреволюцией» в Ойротии, секретарь обкома ВКП(б) Толуш Енчинов незадолго до собственного ареста и опалы написал статью «Из истории национально-освободительного движения на Алтае», с которой мы предлагаем ознакомиться нашим читателям. В публикации, вышедшей в «Красной Ойротии» 1 сентября 1937 года и посвященной грядущему 20-летию революции, излагаются взгляды партийного руководства тех времен на процессы, приведшие к октябрьским событиям.

Наша советская молодежь должна упорно и настойчиво изучать историческую науку, знать историю своей родины, чтобы еще больше ценить свое счастливое настоящее, еще больше любить свою прекрасную родину, еще решительнее бороться с ее врагами, фашистскими агентами — троцкистами, бухарцами, буржуазными националистами.

Период 1900-1905 гг. характерен в истории Ойротии, как период растущего национально-освободительного движения алтайцев, впервые выступивших хотя и в религиозной форме (бурханизм) против царского самодержавия.

Для того, чтобы понять, почему первое крупное национально-освободительное выступление в Ойротии приняло форму бурханистского движения, надо учесть социально-экономическую обстановку того времени.

Экплоатация трудящихся алтайцев принимала все более жестокие и бесчеловечные формы. Кулацкой-байская и купеческая верхушка высасывала из трудящихся последние соки. Основная масса скота и лучших земель принадлежала небольшой кучке баев и зайсанов. Алтайцы-скотоводы окончательно разорялись. Товарищ Эйхе в книге «Социалистическая Ойротия на новом подъеме» приводит, например, такие данные за 1908 г.: «По мелкому скоту 560 хозяйств или 11 проц. обследованных хозяйств имели 109407 голов скота или 55 проц. всего скота. 11 проц. хозяйств имели больше половины всего скота, являющегося в условиях Ойротии основным богатством, основным средством существования. 33,2 проц. хозяйств, то-есть треть всех хозяйств, совершенно не имели мелкого скота. По лошадям 9,6 проц. хозяйств имели 56,4 проц. лошадей, т.-е. больше половины всех лошадей или в среднем на хозяйство 135 лошадей».

Колониально-грабительская политика самодержавия усилилась. Неимоверно выросли налоги и разные натуральные повинности. Ойротия усиленно колонизировалась. Под прикрытием царских законов шел беззастенчивый грабеж и разбой, вымогательства и обман трудящихся чиновниками, зайсанами, миссионерами, купцами и баями. Алтайцам, например, запрещалось на расстоянии 5 верст — по радиусу от креста — производить свои шаманские моленья, а это вынуждало шаманистическое население уходить глубже в горы, оставляя миссионерам, чиновникам и кулакам лучшие долины.

Все это вызывало бушующий гнев трудящихся алтайцев против эксплоататоров и угнетателей, против царского колониального гнета. Настроение вдвое закабаленных трудящихся алтайцев было до крайности накалено. Но байско-зайсанская верхушка постаралась путем тонкого обмана и хитрой агитации отвести растущее недовольство только в одну сторону — против «белого царя» и русских вообще, сумела захватить в свои руки руководство национально-освободительным движением, вылившемся в религиозную форму в 1904-1905 гг.

Следует учесть, что в Ойротии в это время было уже два типа национальной буржуазии.

В первом типе байства преобладал феодально-родовой способ эксплоатации в форме торгового ростовщичества. Эта категория байско-зайсанской верхушки являлась опорой русского самодержавия на Алтае, при ее активной помощи проводилась колонизаторская политика и насильственное крещение алтайцев. Типичными представителями этой группы байства были, например, — Сан Хабаров, Табыд Тобоков.

Во втором типа байства преобладает капиталистический способ эксплоатации в форме товарного скотоводства, с применением рабочей силы, конкурирующего с русскими купцами. Этот типа байства, рост которого искусственно задерживался колониально-грабительской политикой русского самодержавия, был ярким противником этой колониально-грабительской политики царизма. Типичными представителями этой группы байства являлись, например, Аргамай и Манжи.

Растущая алтайская буржуазия (типа Аргамая), претендующая на монопольную эксплоатацию трудящихся алтайцев, давно уже видела в лице русских купцов, кулаков, миссионеров и чиновников своих злейших конкурентов.

Колониальная политика русского самодержавия ущемляла кровные интересы растущей алтайской буржуазии. Захват лучших земель «кабинетом его величества», монастырями и кулаками, колониальный грабеж мешал развитию товарного скотоводства на основе капиталистических отношений. Русские купцы вытесняли алтайскую буржуазию с выгодного монгольского рынка. Устранение должности зайсана, демичи, жуленчи, т. е. фактический переход власти в руки русских чиновников еще больше раздражал байско-зайсанскую верхушку.

Вот почему представители новой растущей алтайской буржуазии — Аргамай, Манжи и др. начали вести тайные переговоры с японскими агентами об отделении алтайцев от России и переходе их в подданство Японии. Поражение царских войск в русско-японской войне 1904 г. и революционный подъем в России усилили эти стремления националистической буржуазии, усилили ее ориентацию «на Токио».

Надо заметить, что к этому времени, т.-е. перед началом русско-японской войны 1904-1905 гг. японский генеральный штаб в целях разложения русского тыла раскинул широкую сеть диверсионно-шпионских организаций на Алтае. Местная националистическая буржуазия использовалась японскими разведывательными организациями в качестве шпионской агентуры.

Участились поездки алтайских баев в Монголию. Здесь они получали инструкцию и указания от японского резидента, а также и от японского агента алтайского бая-ярлыка Тырый Агемчи о характере японофильской агитации на Алтае и методах диверсионно-шпионской деятельности. Японские разведчики стали усиленно распространять на Алтае «бурханизм», — эту своеобразную форму буддийского ламства.

На Алтай начали в огромном количестве засылаться монгольские попы «намаллары», сплошь бывшие японскими агентами, которые и явились первыми проповедниками бурханизма. Они создали почти во всех урочищах южного Алтая из местных добровольцев, баев сеть ярлыков — местных проповедников бурханизма.

Надо заметить, что японские разведчики, будучи прекрасно осведомлены о настроении трудящихся масс, умело использовали бурханизм для агитации против русских вообще, за «епон-царя». Центральным моментом бурханистского учения была версия о скором приходе с Востока «Ойрот-хана», который, якобы, освободит «от русского гнета».

Усиленно распространяя бурханизм, байско-зайсанская верхушка и японская разведка овладели в то время национально-освободительным движением и направила растущее недовольство угнетенных алтайских масс в своих интересах против русских вообще.

Весной 1904 г. японский агент Чет Челпанов, заранее сговорившийся с баями, широко объявил родственникам и знакомым, что его 12-летняя дочь Чугул якобы увидела во сне «Ойрот-хана», который уже спустился с неба, обещает освободить от «русского гнета», предупреждает, чтобы народ готовился к его приходу и выполнял переданные через Чугул заповеди.

Посовещавшись баи, зайсаны, ярлыки и прибывшие из Монголии японские шпионы-намаллары решили устроить всенародный молебен в урочище Тереме, Усть-Канского аймака. По всему Алтаю были разосланы гонцы, которые сзывали с урочищ народ на моление. Через несколько дней в Тереме собралось более 4000 человек. Здесь закололи огромное количество скота и беспрерывно молились «Белому Бурхану».

Среди собравшихся развернулась усиленная националистическая и японофильская агитация. Пропагандировались «заповеди Ойрот-хана», распевались новые песни, в которых «Ойрот-хан» сравнивался с японским царем. Для дочери Чет Челпанова был устроен «дворец», а для тех, кто уклоняется от приказаний «Ойрот-хана» — каменная «тюрьма». Не принимавших активного участия в этом чудовищном молении безжалостно пороли, распинали на кровавом столбу.

Это моление с перерывами длилось около двух недель, а количество съезжавшихся на него участников ежедневно росло. Напуганные царские чиновники обратились за помощью к томскому губернатору. 21 июля царские войска окружили долину Теренг и жестоко подавили «сборище». Арестовав Чет Челпанова, его дочь и др. лиц, царские исправники принялись за избиение собравшихся алтайцев, за грабеж и разбой.

Баи и ярлыки после вооруженного столкновения с царскими войсками в Тереме встали на путь сговора с царскими чиновниками. В тюрьме гнили слепые участники выступления, а «вожди» стали снова союзниками русских чиновников, миссионеров и купцов. Баи и демичи легко установили контакт, сумели быстро сговориться с царскими чиновниками, как совместно эксплоатировать алтайский народ.

Вскоре после теремского выступления Аргамай Манжи (один из крупнейших баев Алтая), чтобы вызвать к себе доверие со стороны царского самодержавия, будучи сам некрещеным, построил в Кеньге церковь. Потом он ездил в Москву к царю засвидетельствовать свою «преданность».

Ушедшее в подполье после Теремского выступления и наступившей в России реакции национально-освободительное движение на Алтае начало с новой силой расти в годы империалистической войны. Но уже в последующем ходе национально-освободительного движения начал происходить, хотя и замедленно, процесс социального расслоения. Трудящиеся алтайцы постепенно начинали распознавать своих классовых врагов…

В 1914 году во время империалистической войны царские чиновники и миссионеры с помощью баев принуждали алтайцев давать для армии лошадей и итти на тыловые работы. Это вызвало отдельные стихийные вспышки революционного характера.

Живой свидетель прошлых тяжелых лет — старик Какуль — рассказывает об одном из таких революционных выступлений алтайского батрачества:

«Демжай — сын волостного старосты, по поручению бая-отца вербовал лошадей для царской армии. Приехав в свою заимку, он решил взять у своего батрака лошадь и, обращаясь к нему, стал говорить: «Тулен, твой серый конь, хороший конь, его надо отдать уряднику».

Тулен ответил: «Зачем я буду давать лошадь тому, против кого мы боремся».

Демжай стал его уговаривать, заявляя, что «русские чиновники теперь стали добрые, они нам не мешают жить, земли нам отрезали».

Возмущенный Тулен гневно заявил: «Я все равно не отдам лошадь, я работал у твоего отца 17 лет, чтобы приобрести эту лошадь».

«Ах ты, оборванец! — вскипел Демжай. — Ты позволяешь меня не слушаться! Я тебя потащу в волость и там тебя выпорют!».

И Демжай побежал к лошади Тулена, развязал ее, приказал одному из своих проводников вести эту лошадь в волость для отправки ее в Ново-Николаевск.

А у Тулена потекли слезы, хором заплакали его жена и дети.

Не стерпев обиды, Тулен плюнул в лицо Демжая и сказал: «Ты — кормес… ты агент русских чиновников… ты скоро нас самих продашь русским начальникам».

Все батраки, находящиеся вблизи стада Тулена, видели это возмутительное зрелище и слышали надругательства байского сынка над своим батраком. После отъезда Демжая с заимки эти батраки собрались и стали говорить о том, что русское начальство и наше алтайское начальство — зайсаны и баи вместе грабят нас. Тут же озлобленные батраки бросили работу, заседлали байских лошадей и поехали по аилам «араковать». Они резали и ели байских баранов, а когда к ним приехал байский посланник Оськин, они забросали его коровьим навозом в лицо и он кое-как убежал».

Довольно внушительное, но неорганизованное выступление трудящихся Ойротии против царского самодержавия, кулаков и баев произошло в Кеньге в 1916 г. в период мобилизации алтайцев на тыловые работы.

К Кеньге съехалось около 2000 человек алтайцев, собранных из Кеньгинской, Усть-Канской, Абайской, Онгудайской и др. волостей для отправки на тыловые работы.

Волостной старшина, известный бай Сапог Кульджин, и с ним несколько русских начальников, подъехал к толпе, пытались ее уговорить, но не добившись ничего, повернули обратно. Все же человек 300 поддались уговорам и запугиваниям и на другой день явились на сборный пункт. Остальные — еще два дня не трогались с места. Оружия у них не было, но «на всякий случай» они наполнили камнями арчмаки и отправились все к Кеньге, где остановились в трех километрах от двухэтажного дома богача Аргымая Кульджина.

Им навстречу выехал Мамаев Суртой — крещеный алтаец, посланный ранее ими же самими на разведку, и сказал: «Вы зря бунтуете против белого царя. Если сейчас же не явитесь в комиссию, будете жестоко наказаны». На него посыпался град ругательств: «Ты — собака, поповский агент, продажная душа! Тебя послали мы выяснить положение, а ты сам переметнулся на их сторону». Израненный камнями, Мамаев Суртай едва успел скрыться.

Вскоре на тройке приехали чиновники с миссионером Серебренниковым. Стали говорить, а волостной старшина бай Сапог переводил: «Царский закон — строгий закон. Вы зря бунтуете, зря время тратите!» и т. д. Мобилизованные же в это время потихоньку готовились, доставая из-за пазух, из переметных сум камни. Чиновники стали проводить голосование: «Кто в комиссию желает, поднимайте руки». Никто не поднял. В толпе пронесся шум. Мобилизованные стали напирать лошадьми на начальство. «Кто не хочет?» — сразу все подняли руки и закричали: «Не пойдем! Не пойдем!»

Поднялся шум. Мобилизованные набросились на воинского начальника, тот выстрелил из револьвера в воздух, лошади его понесли, повозка опрокинулась. Все лавиной бросились за начальником, но он успел добежать до дома Аргымая, где спрятался вместе с другими членами комиссии и баями. Алтайцы подъехали к дому и хотели его разгромить. Но время было упущено: пока они привязывали лошадей к ограде, полиция уже успела окружить дом. Один из урядников тем временем рубил шашкой поводья и разгонял лошадей.

Некоторые бросились за лошадьми, другие с камнями в руках стояли, ожидая выхода из дома чиновников и баев. После долгого и безрезультатного ожидания все разъехались по домам.

Через месяц в Усть-Кан приехал отряд в 60 солдат и мобилизованных силой оружия, без всяческой «комиссии» угнали в Бийск.

Алтайцы прошли длительный и мучительный путь борьбы с царизмом и кулацко-байскими и зайсанскими эксплоататорами за свое национальное и классовое освобождение. Но только Великая Октябрьская социалистическая революция спасла трудящихся алтайцев от ужасов колониального рабства и двойного гнета, присоединив их к единой семье равноправных членов великого Советского Союза. Трудящиеся Ойротии никогда не забудут ту исключительную помощь, которую им оказал русский рабочий класс под руководством коммунистической партии и великого вождя народов товарища Сталина в деле освобождения их от царской «тюрьмы народов» и кара-корумско-колчаковского белогвардейского террора, в деле строительства счастливой, радостной и зажиточной жизни.

Неугасимой ненавистью горят сердца трудящихся к злейшим врагам народа, троцкистам, бухаринцам, буржуазным националистам, которые в целях восстановления капитализма в СССР торговали нашей прекрасной родиной, пытались подорвать сталинскую дружбу народов СССР, шпионили, вредительствовали и совершали гнусные убийства. Трудящиеся Ойротии, сплотившись вокруг нашей большевистской партии и великого вождя товарища Сталина, усиливая революционную бдительность, будут беспощадно громить всех фашистских лазутчиков, троцкистско-бухаринское и буржуазно-националистическое охвостье.

При подготовке публикации использовались материалы Национальной бибилиотеки Республики Алтай им. М. Чевалкова