Магазета: Западная модель прав человека в Китае никогда не приживется

Один из ведущих русскоязычных блогов о Китае «Магазета» опубликовал статью, посвященную проблеме соблюдения прав человека Китае: «У тех, кто отстаивает права человека в Китае, выдались на редкость безрадостное Рождество. 7 января некий 65-летний Ван Жунцин был приговорен к 6 годам тюрьмы судом средней ступени города Ханчжоу (провинция Чжэцзян). Его обвинили в «попытке низвержения государственной власти». Несмотря на преклонные лета и пошатнувшееся здоровье, Ван Жунцин активно участвовал в общественной жизни: был редактором вестника, писал статьи, выступал на собраниях, несколько раз, хотя и без особого успеха, пытался участвовать в законотворческом процессе. Собственно, ничего особенно крамольного или из ряда вон выходящего. На низвержение государственной власти деятельность Ван Жунцина не тянет», — пишет «Магазета».

Правозащитники возмущены. «Когда же Китай научится уважать права человека?!» — гневно вопрошают они. Правозащитники, традиционно, люди образованные и отнюдь не глупые. Отчего они никак не смирятся с тем, что Китай права человека никогда не научится уважать, совершенно не понятно. А почему не научиться? Самый простой правильный ответ на этот вопрос, как это часто бывает в случае с Китаем, — потому что. Но самые простые правильные ответы обычно никого не интересуют.
Во-первых, в Китае не принято слушать «лаоваев». В конце XVIII века китайский император Сяньлун заявил послу Великобритании в Китае лорду Джону Маккартни, что его стране так или иначе придется принять условия, которые продиктует Китай, в противном случае европейцы останутся без китайского чая и ревеня. «Комплекс Сяньлуна» — это непоколебимая уверенность Китая, в том, что мир нуждается в Китае. И он продолжает действовать до сих пор. После подавления восстания на площади Таньаньмэнь в 1989 году году на Западе поднялась волна протеста в связи с нарушением прав человека в Китае, превратившая КНР в главного врага демократии. Бил Клинтон обвинил Джорджа Буша-старшего «в попустительстве душителям свободы» и пообещал не посещать Китай до тех пор, пока власти не изменят своего отношения к инакомыслящим. Однако уже в 1998 году Клинтон прибыл Китай с официальным визитом, а в 2005 году он посетил Китай еще раз уже как частное лицо для презентации своей книги воспоминаний «Моя жизнь», незадолго до этого переведенной на китайский язык. За это время в области прав человека произошли весьма и весьма незначительные изменения. В чем же причина подобной метаморфозы в отношениях Китая и США? Ответ очевиден – экономические интересы гораздо важнее прав человека. Американцы быстро простили своему президенту присутствие на площади, где всего лишь 10 лет назад была «расстреляна китайская демократия».
Тем не менее, несмотря на уверенное и демонстративное пренебрежение мнением западных стран, а также на пресечение любых попыток с их стороны повлиять на внутреннюю политику, сегодняшний Китая понимает, что без хотя бы условных компромиссов в области прав человека наладить контакт с окружающим миром вряд ли получится. Так, например, в 2004 году в Конституции КНР появилась статья о том, что «государство уважает и защищает права человека» (Глава II, ст. 33). По заявлению Китайского общества по изучению прав человека, «она уже стала важной составной частью концепции научного развития и создания гармоничного социалистического общества, а также важной темой строительства государства и социального развития в Китае».
Получается, что китайцы не хотят переходить от слов к делу? Отнюдь. Просто начинать надо с того, что вообще такое права человека? Наиболее емкое и понятное определение дал Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан: «Права человека утверждают достоинство всех и каждого и неприкосновенность прав человеческой личности. Они внутренне присущи каждому человеку, каждой личности, а не даруются каким-либо органом государственной власти и не зависят от таких органов. Не может быть так, чтобы для одного континента существовал один закон, а для другого — другой. И должен существовать лишь один единый стандарт — всеобщий стандарт, по которому следует судить нарушения прав человека». Вот оно! Не даруются и не зависят! А еще и имеют всеобщий стандарт! Правозащитники и официальные лица Китая, оказывается, просто не понимают друг друга. Или делают вид, что не понимают.
Китай продолжает настойчиво подчеркивать, что и в этой области собирается идти своим путем. Основное сущностное отличие китайского подхода к правам человека от западных моделей заключается в отказе от признания прав человека «абсолютным понятием» и в отказ от отделения их от обязанностей гражданина, то есть в не признании приоритетности прав человека над законами государства. Т.е. права человека с китайской спецификой никак не подходят под определение Кофи Аннана, потому что напрямую зависят от желания или нежелания государства их предоставить.
Более того, одним из обязательных пунктов в выступлениях китайских официальных лиц на саммитах ООН и различных конференциях является критика самой идеи защиты личности от произвола государства. Политические и экономические интересы очень часто заставляют некоторые государства использовать права человека, чтобы «опозорить неугодные им развивающиеся страны». Под «развивающимися странами» Китай, естественно, видит себя. Еще чаще Китай упрекает ООН и крупные правозащитных организации (такие, как Amnesty International) в «двойных стандартах» и предвзятом отношении.
Международные правозащитные организации регулярно обвиняют правительство Китая в отсутствии у граждан даже негативных прав, лежащих в основе индивидуальной свободы личности.
Однако еще ни одна правозащитная организация не выразила протеста в связи с политикой «одна семья – один ребенок». Между тем «осуществление планирования рождаемости» является одной из конституционных обязанностей граждан (Глава II, ст.49) и спорить с тем, что это ни что иное, как прямое нарушение прав человека, нельзя. Китайская пословица гласит «воспитать сына – обеспечить старость». Поэтому миллионы женщин в Китае делают аборт, когда узнают, что ждут дочь.
За пределами внимания правозащитных организаций остается запрет правительства КНР на предание останков умерших земле. Единственный официально разрешенный способ погребения – кремация. Причина этого – тотальная нехватка земли. В китайской традиции кремация является самым негуманным отношением к душе умершего – кремируя своих родственников, китайцы обрекают их на вечные муки. Учитывая тысячелетиями складывавшийся в Китае культ предков, это верх кощунства. Сейчас китайское правительство призывает граждан развеивать прах над водоемами или в специально созданных для этого парках, то есть отбирает у них последнюю возможность отдать дань уважения своим близким после их смерти. Китайские реалии, безусловно, не ограничиваются этими двумя примерами.
Обязательная кремация и жесткий контроль рождаемости производят гораздо меньше впечатление на Западе, хотя являются большей проблемой для самих китайцев. Среднестатистическому жителю КНР не нужен свободный доступ к информации и демократические выборы. Для него гораздо важнее получить право на погребение своих родственников в землю без предварительной кремации и право на воспитание более одного ребенка. Именно поэтому западная модель прав человека в Китае не приживается и, наверное, никогда не приживется.